Иркутск
Из тумана забвения
Штрихи к портрету Исаака Гольдберга
«– Ну как, беглый сибиряк? Как показался вам родной Иркутск после Москвы? Небось там нет такого пушистого куржака на телеграфных проводах, на деревьях, на домах, когда так легко дышится, набирай воздуху побольше в легкие. Небось не забыли, что иней у нас в Сибири называется куржаком? Ну то-то же, а то о Сибири пишете, а свой родной край забываете, как он выглядит… Но пишите, пишите о Сибири, о сибиряках, они того стоят», – такими словами писатель Исаак Гольдберг открыл знакомство с поэтом Михаилом Скуратовым, который к тому времени уже покинул Иркутск и перебрался в Москву, а в родном городе бывал только наездами.
В таежных уголках
Исаак Григорьевич Гольдберг родился в 1884 году в Иркутске. Уже будучи юношей, был арестован за принадлежность к группе «Братство» и нелегальную издательскую деятельность. Его первые литературные произведения относятся к 1903 году.
Исаак Гольдберг
Яркий, жизнерадостный, «задира, в лучшем смысле этого слова», Гольдберг вступает в партию эсеров – настолько привлекательными были ее идеи демократического социализма и мирного перехода к нему. Участвует в революционных событиях 1905 года в Иркутске, после чего его ссылают в Братский острог, затем – на Нижнюю Тунгуску, где он пробыл вплоть до 1912 года, едва избежав расстрела. Творческим итогом этой ссылки стала книга «Тунгусские рассказы», в которой повествуется о тяжелой судьбе малочисленного народа – эвенков. По словам самого автора, «если б не ссылка, вряд ли мне пришлось бы так близко и так органически познать быт сибирского, таежного крестьянина… И теперь я могу раскланяться перед правительством Николая Романова, заставившим меня прожить около пяти лет в ряде отдаленнейших сибирских таежных уголков!»
Глубокое погружение
Подлинный расцвет писательства Исаака Гольдберга начался в 1920-х годах. К этому времени автор отходит от политической деятельности и полностью сосредоточивается на литературе. Писателя надолго захватывает героика Гражданской войны, борьба против колчаковщины, нашедшие отражение в рассказах «Человек с ружьем», «Бабья печаль» (лауреат первой премии на конкурсе журнала «Красная нива» в 1924 году), «Попутчик», «Цветы на снегу», «Сладкая полынь» и в цикле «Путь, не отмеченный на карте». В одном из лучших своих повествований на революционную тему – «Гроб подполковника Недочетова» – Гольдбергу удалось художественно убедительно рассказать о Гражданской войне, очень точно и глубоко обрисовав при этом каждого персонажа.
В 1920-х годах, когда производственная тема только начала прокладывать себе дорогу в литературе и не был накоплен необходимый художественный опыт освоения этих новых пластов действительности, решение таких задач требовало от писателя особой художественной чуткости и смелых новаторских поисков. Так, после творческой командировки в Черемхово родилась повесть о черемховских шахтерах «Главный штрек» (1932), роман о первых шагах коллективизации в сибирском селе «Жизнь начинается сегодня» (1934).
Когда Гольдберг начал писать поэму о хайтинской фарфоровой чашке (1930), он поселился в Хайте для глубокого и внимательного погружения в атмосферу. Его роман вышел насыщенным повествованиями о людях создающих. Максим Горький поставил это произведение в один ряд с лучшими книгами о социалистическом строительстве в советской литературе.
«Крепко жму руку Вашу»
В 1933 году читающая Сибирь с большой теплотой торжественно отметила тридцатилетие литературной работы Гольдберга. Тогда Горький в своем поздравительном обращении писал: «Дорогой Исаак Григорьевич, сердечно поздравляю Вас! Примите мой искренний и почтительный поклон. Мне кажется, что я довольно четко и живо могу представить себе, что значит и сколько требует тридцатилетняя работа в области литературы за пределами внимания литераторов и критиков центра… Еще раз повторяю свое поздравление и желаю Вам, Исаак Григорьевич, душевной бодрости, успехов в работе, доброго здоровья. Начинаю понимать, что сие последнее – весьма ценная штука. Крепко жму руку Вашу. Пешков».
Редактор влиятельной дореволюционной региональной газеты «Сибирь», один из зачинателей сибирской советской художественной литературы, Гольдберг активно печатается в Новосибирске, в Москве, в Иркутске. Сближается с поэтом-иркутянином Иваном Молчановым-Сибирским. Иван Молчанов был намного моложе Исаака Григорьевича, но возрастная разница не помешала им стать друзьями, при том что друзей в среде собратьев по перу найти, наверное, сложно.
До сих пор не переиздан
Роман «День разгорается» (1935) – о революционных событиях 1905–1907 годов в Иркутске – передает атмосферу грандиозной октябрьской стачки, охватившей города России. Создание Советов рабочих и солдатских депутатов, захват рабочими-дружинниками телеграфа, вокзала, банка в Иркутске, казнь рабочих, образы революционеров, неуклонно проводивших политику третьего, большевистского съезда РСДРП, – таким предстает Иркутск со страниц романа. Роман писался долго, целых пять лет (1930–1934), и первоначально был опубликован в журнале «Новая Сибирь».
«День разгорается» до сих пор не переиздан, хотя еще в 1970 году известные иркутские деятели науки и культуры, среди которых были Хаим-Бер Ходос, Василий Патрушев, Галина Крамова, Борис Лебединский, Виталий Рогаль, Павел Хороших, Николай Лосев, Константин Седых, Федор Кудрявцев, в открытом письме указывали: «Вызывает немалое удивление, что роман Исаака Гольдберга «День разгорается», посвященный событиям 1905–1907 годов в Иркутске, не переиздавался с 1935 года. А ведь в нем художественно, правдиво… изображается один из этапов революционного движения в нашем городе. Изображается очевидцем и горячим участником этих событий, писателем высокого интеллектуального уровня…»
Первый съезд писателей Сибири избрал Гольдберга в правление Союза сибирских писателей. Он также является одним из основателей Иркутского отделения Союза писателей. На I Всесоюзном съезде советских писателей в августе 1934 года был избран членом ревизионной комиссии Союза писателей СССР.
Уцелевшая после ареста автора книга, изданная в 1935 году. Все книги Гольдберга были изъяты из библиотек и из частных владений. Это издание обнаружили потомки писателя в сельской библиотеке за 180 км от Иркутска
Жернова уничтожения
Увы, но писательская организация неминуемо должна была быть втянута в жернова физического уничтожения, ведь практически все чистки имели идеологическое обоснование. Писатели же находились в эпицентре идеологии, в большинстве своем они ее обрабатывали и распространяли.
И вот на своих активах литераторы – разумеется, по приказу партийных властей – обсуждают процессы, втягиваются в самобичевание и самокритику. На одном из таких собраний иркутских писателей в прениях выступал Гольдберг. Стенограмма этой встречи каким-то чудом сохранилась (отрывок из выступления Исаака Гольдберга): «…Давайте будем откровенными, это очень неприятно, когда тебе показывают твои ошибки. Не верю я тем, которые с радостной улыбкой прослушают, что говорят им об ошибках, не верю. Это выходит – хорошая мина при плохой игре. Но во-первых, все зависит от степени восприятия. Можно такую горькую пилюлю воспринять с большей яростью и с меньшей яростью. С большей яростью воспринимают и совершенно безрезультатно тогда, когда пилюля преподносится не с точки зрения лекарства, а с точки зрения тайного умысла отравить, т. е. когда ошибки другого преподносятся этому другому с плохо замаскированным злорадством. Это бывало, от этого никуда не уйдешь. Некоторые сильно размагничивались от этого, другие слабее, но есть, товарищи, еще одна сторона.
Об ошибках, когда говорят – нормально, даже не дружески. А просто по-товарищески – это полезно, но, товарищи, ведь, помимо ошибок, у каждого из нас в нашей работе имеется еще что-то и положительное. Я не помню в нашей практике таких разговоров общественных, мало их было, поэтому можно хорошо помнить, когда бы о работе кого бы то ни было из нас было сказано что-нибудь положительное, хорошее, от души, от сердца, когда вдруг человек бы почувствовал, что все-таки не вхолостую крутишь, а что-то есть. Это тоже создает не ту творческую обстановку, которая необходима…
Тема, которая меня больше всего интересует и аппетит на которую у меня разгорается чем дальше, тем больше, – это все-таки тема, по которой у нас еще не сделаны попытки. Тема о ком-то в ссылке, в нашей сибирской ссылке – это тема о конкретном человеке в ссылке. Мне первое время казалось, что с этой темой легко справиться. Ссылку я просто материально более или менее хорошо знал. Дальше, когда стал думать об этом, я пришел к заключению, что в этой теме есть такие невероятные трудности, что предварительная работа, подступ к теме потребует лет…
Но и учиться надо время от времени, и с учебником посидеть, и время от времени проветривать свою голову в вопросах и текущей политики, и в вопросах идеологии…
Разве вы, товарищи писатели, не почувствовали некоего такого внутреннего шока, когда следили за этими процессами и увидели, до какой же бездны падения можно довести человека? И разве это внутренне не должно было насторожить по части анализа вообще человеческой души? Не в том смысле, что вообще что-то темно, а с точки зрения того, что она извилиста, что есть такие провалы, что мы очень мало занимаемся, мы, которых назвали инженерами человеческих душ, т. е. мы должны знать лучше этот материал, из которого эта сложная машина, именуемая человеческой душой, сделана. Тут какая-то внутренняя писательская бдительность должна быть…» (13 апреля 1937 года, заседание Восточно-Сибирского отделения Союза писателей. В повестке единственный вопрос: творческий отчет писателя Ис. Гольдберга. Текст отчета, как важный документ времени, внутреннего состояния писателя, загнанного в угол идеологической бойней страшного 1937-го).
15 апреля 1937 г. Гольдберга арестовали и вскоре приговорили к расстрелу…
Дети Исаака Гольдберга во дворе дома по улице Богдана Хмельницкого. 1938 год
Невзгодам вопреки
Рассказывает двоюродная правнучка писателя, иркутянка Мария Орлова (Гольдберг): «Супруга Исаака Григорьевича Любовь Ивановна Исакова после его ареста еще с несколькими женщинами поехала ходатайствовать об его освобождении в Москву к Сталину, где их всех и скрутили. Сидела она семь лет. Их детям, двойняшкам Лие и Боре, на тот момент было четыре года. Перед отъездом в Москву Любовь Ивановна оставила детей на попечение моей родной прабабушке, Антонине Максимовне Тетериной.
Наша семья и тогда, и сейчас проживает в деревянном доме на улице Богдана Хмельницкого, всего уже более 104 лет. Дом является памятником истории и культуры. В семейных архивах сохранилось фото, на котором дети Исаака Григорьевича играют во дворе нашего дома.
Узнав, что Любовь посадили, прабабушка отправила детей к нашим дальним родственникам в деревню в низовьях Ангары. И не зря. За детьми приходили представители НКВД. Позже, когда Любовь Ивановна освободилась из заключения, дети вернулись в Иркутск. Сами Исаак Григорьевич и Любовь Ивановна до ареста жили в Иркутске, в доме на улице Марата, 34».
У семьи Гольдбергов в Иркутске очень богатая история. И сейчас ее продолжает бережное отношение к личному наследию, трепетная любовь к родному городу и озеру Байкал, где Мария уже много лет принимает активное участие в волонтерских акциях по очистке берегов от мусора. А недавно, пройдя обучение, она получила сертификат экотренера.
Дом Исаака Гольдберга. Иркутск, улица Марата, 34
Мария Орлова (Гольдберг), двоюродная правнучка Исаака Гольдберга, на фоне дома по ул. Богдана Хмельницкого – участница акции «Фасадник» по реставрации исторических зданий Иркутска
Возвращение состоится
Трагическая и совершенно бессмысленная гибель Гольдберга, судя по всему, лишила нас очень интересного цикла произведений, в котором должна была отразиться непростая история Иркутска конца XIX – начала XX века. В плане Иркутского ОГИЗа на 1937 год, кроме переиздания романа «День разгорается», значилась повесть «Товарищи», которая, судя по всему, рассказывала о межреволюционном периоде и Февральской революции 1917 года и, может быть, уже даже была сдана в набор. Кроме того, остались упоминания о подготовке повести «Конец Московского тракта» – о приходе в Иркутск Транссибирской магистрали.
Утрата этих произведений (пусть даже в черновиках) тем печальнее, что создать их собирался мастер слова и непосредственный участник событий, который на шестом десятке своей насыщенной перипетиями жизни решил обратиться к воспоминаниям молодости, поверяя их газетными и архивными материалами. А вспомнить Исаак Григорьевич мог немало.
В 2019 году в Иркутске вышел труд «Непрочитанный Исаак. История жизни и любви эсера Ис. Гольдберга». Автор книги – доктор исторических наук, профессор Станислав Гольдфарб. «Бывают судьбы трагические, а бывают судьбы совершенно трагические. У этого человека вся жизнь, от начала и до конца, была трагической. В зените литературной славы он попал под жернова репрессий конца 30-х», – говорит об Исааке Гольдберге автор книги. И продолжает: «Физическое уничтожение было всего лишь делом времени: он погиб безвестным, похоронен в общей могиле репрессированных иркутян. Имя его до сих пор не увековечено. Странно, учитывая, что до 1937 года это был самый издаваемый и популярный иркутский автор, отмеченный лучшими писателями страны… Специалисты давным-давно оценили чистоту и глубину его литературного голоса. Он действительно был прекрасным писателем… Но чтобы вернуть читателям его книги, их для начала нужно издать. А это свет в конце тоннеля, и он пока просматривается плохо. Возвращение к творчеству Ис. Гольдберга обязательно состоится, но этот путь еще придется пройти…
До момента полного забвения Ис. Гольдберг был едва ли не единственным иркутским литератором, которого с начала XX века много, и, что еще важнее, охотно публиковали центральные книжные издательства. К середине 30-х годов сибиряк получил всесоюзную известность…
К сожалению, неизвестна судьба личного архива писателя. Возможно, когда-нибудь он будет найден. И тогда возникнут новые сюжеты и новые главы биографии человека, который, вне всякого сомнения, был ярким представителем сибирской провинции».
Исаак Гольдберг реабилитирован посмертно в 1957 году. Но мы, его земляки, в самую первую очередь должны быть неспокойны перед памятью замечательного человека, оставившего яркий след в истории Иркутска. И пусть эта статья внесет скромную лепту в рассеивание тумана забвения.
Анна Малинина (Вокина)
Присоединяйтесь к нам:
Telegram
Вконтакте Поделитесь новостью с друзьями: