Иркутск
«Хорошая мысля приходит опосля»: генералы вермахта о нападении на СССР
«Мы предупреждали, но Гитлер не внял», – такой лейтмотив прослеживается в большинстве мемуаров, которые оставили старшие офицеры гитлеровской армии. Если учесть, что 80 лет назад, в июне 1941-го, этих предостережений почему-то не было слышно, о каких-либо отставках или отказах исполнять приказ неизвестно, то, сдается, генералы вермахта просто выводят себя из-под удара. Да и почему бы, пусть и задним числом, не показать себя «белыми и пушистыми», умеренными и прозорливыми на фоне «бесноватого фюрера» и его присных, таких как Геббельс, Гиммлер, Геринг, Борман, Гейдрих. Тем не менее некоторые из оценок от военачальников Третьего рейха, сделанные ими вскоре после войны, сами по себе примечательны. Тем более что тогда они звучали свежо и неординарно. А главное, такие размышления – это и взгляд в будущее, своеобразное предупреждение тем, кто находится в эйфории молниеносных побед не только в глобальных, но и в локальных войнах. Вместе с тем очевидна утопичность запоздалых надежд генералов вермахта на иную, чем была в действительности, политику Германии на оккупированных территориях СССР: в ином случае нацизм не был бы нацизмом, а Гитлер – Гитлером. Итак…
Уже с первых дней Восточный поход не стал прогулкой
Гейнц Гудериан («Воспоминания солдата»): «Гитлер, который резко критиковал в моем присутствии политическое руководство Германии 1914 года, не понимавшее опасности ведения войны на два фронта, теперь сам хотел, не окончив войны с Англией, начать войну с Россией. Этим он сам навлекал на себя опасность, вытекающую из ведения войны на два фронта, от чего его настойчиво предостерегали все старые солдаты и что он сам стал часто называть ошибочным шагом… Разделение сил между тремя примерно равными группами армий, которые должны продвигаться по расходящимся направлениям вглубь территории России, не имея ясной оперативной цели, с точки зрения военного специалиста, не могло казаться правильным. Мои опасения я сообщил через своего начальника штаба главному командованию сухопутных сил, что, однако, не возымело никакого действия… Прошлые успехи, особенно победа на западе, одержанная в столь неожиданно короткий срок, так затуманили мозги руководителям нашего верховного командования, что они вычеркнули из своего лексикона слово «невозможно». Все руководящие лица верховного командования вооруженных сил и главного командования сухопутных сил, с которыми мне приходилось разговаривать, проявляли непоколебимый оптимизм и не реагировали ни на какие возражения… Всякие сомнения встречались оптимистическими утверждениями. Описание дальнейших событий покажет, насколько не соответствовали эти замыслы суровой действительности».
Эрих фон Манштейн («Утерянные победы»): «Первый вывод: ошибка, в которую впал Гитлер, недооценивая прочность советской государственной системы, ресурсы Советского Союза и боеспособность Красной армии. Поэтому он исходил из предположения, что ему удастся разгромить Советский Союз в военном отношении в течение одной кампании. Но вообще, если это и было возможно, то только в случае, если бы удалось подорвать советскую систему изнутри. Но политика, которую Гитлер вопреки стремлениям военных кругов проводил в оккупированных восточных областях при помощи своих рейхскомиссаров и СД, могла принести только противоположные результаты. В то время как Гитлер в своих стратегических планах исходил из того, что он ставил себе целью быстрый разгром Советского Союза, в политическом отношении он действовал в диаметрально противоположном направлении. В других войнах также часто возникали противоречия между военными и политическими целями. В данном случае и военное и политическое руководство объединялось в руках Гитлера, но результатом было то, что его восточная политика резко противоречила требованиям его стратегии и лишила его, возможно, существовавшего шанса на быструю победу».
Эдгар фон Бутлар («Война в России»): «Инструкции, данные немецким войскам относительно их поведения в восточных областях, сознательно уничтожали неповторимую возможность представить немецкую армию как освободительницу народов от большевизма, завоевать симпатии освобожденных народов и полностью использовать эти народы для борьбы против Кремля. Подчеркнуто дружелюбное отношение к немцам народов Прибалтики, Украины и Кавказа, проявленное ими в начале войны, очень скоро сменилось разочарованием, а позже даже враждебностью. Главной причиной этого была непонятная для народов оккупированных областей и не отвечающая их интересам и надеждам политика немецких оккупационных властей… Какие огромные возможности открылись бы перед немецким военным и политическим руководством, если бы оно сумело или было бы готово дать этим народам перспективы национального и экономического развития, к которому они стремились, и вооружить их для борьбы за свою свободу и самостоятельность».
Курт фон Типпельскирх («История Второй мировой войны»): «Директива (план «Барбаросса» – Прим. ред.) дышит оптимизмом, который следует объяснить впечатлением от побед над Польшей и Францией. Поэтому она приписывает противнику такую же пассивную роль, к которой Германия уже привыкла в двух прошедших войнах. Опять надеялись навязанной противнику молниеносной войной обойти положение Мольтке о том, что “ни один оперативный план не может оставаться неизменным после первой встречи с главными силами противника”».
Потери вермахта. И это только начало…
…Мысли «с той стороны» тем более актуальны, что 22 июня 1941 года – это не День Победы, хотя и начало столь трудной и долгой дороги к нему. Ведь именно эта дата, а не 9 Мая, до сих пор, через 80 лет, приковывает своим трагизмом и в какой-то степени загадочностью. Так, по воспоминаниям очень многих, ощущение, предчувствие близкой войны было тогда чуть ли не всеобщим, и – война пришла неожиданно.
Что касается цитируемых генералов, то они, не будучи по убеждениям нацистами, все же играли на стороне темных сил, причем не второстепенные, а ведущие роли. Показательно, что Гудериан, Манштейн и Ко говорят о просчетах при подготовке к вторжению, но никто из них не ставит под сомнение саму цель – уничтожить Советский Союз. Возможно, такую же цель в отношении Третьего рейха, причем не дожидаясь его нападения, имели и в Кремле (кстати, а плохо ли это само по себе?). Но как раз по этой теме до сих пор хватает белых пятен. А произошло то, что произошло: утром 22 июня пришел враг и началась война – с нашей стороны справедливая, освободительная, Великая Отечественная.
Юрий Пронин для ИА «Альтаир»
Присоединяйтесь к нам:
Telegram
Вконтакте Поделитесь новостью с друзьями: