Иркутск
Трудности перевода: власть и оппозиция – что значит «договориться»?
Давно известна притча о злом и добром следователе. В ней множество вариаций, и, что не менее важно, они применимы к разным сферам жизни, а не только к тем, кто следователи по должности. Взять хотя бы отношение власти (понятие собирательное, но, конечно, тон задает государственное руководство) к оппозиции.
У злых следователей – повторюсь: они не обязательно следователи по профессии – линия простая: тащить и не пущать. Без тонкостей и реверансов, прямым курсом. И, в общем-то, добавить тут нечего.
Иначе у «добрых». Типичный пример – недавнее интервью столичного политконсультанта Алексея Чеснакова, давно и тесно сотрудничающего с нынешним руководством страны. Он уверен, что давление на непарламентскую оппозицию – прежде всего на Алексея Навального и его сторонников – будет доведено до логического завершения: организационного разгрома с использованием государственной машины принуждения. И к этой перспективе Чеснаков относится если не положительно, то, как минимум, спокойно. Мол, все должны понять, что для допуска в официальную политику нужно договориться с властью.
Звучит как будто конструктивно. И вроде как «договориться» – это хорошо, а те, кто не хочет договариваться, – плохие, деструктивные, «раскачивают лодку». Но черт сидит в деталях, или, в нашем, российском, варианте, мягко стелют, жестко спать. Ибо главное в этом самом «договориться» – о чем?
Каков смысл политической конкуренции? В периодической смене власти мирным способом, через выборы. И разве непарламентская оппозиция, которой вот-вот официально, через суд, навесят ярлык «экстремизма», призывает к чему-то иному?
Другое дело, если кто-то считает, что роль выборов в ином: «еще раз подтвердить», «остаться верными курсу», «еще крепче объединиться вокруг» и т.п. Спору нет, иногда результат настоящих, конкурентных выборов бывает и таким. Иногда. Но похоже, что у нас он может быть только таким, всегда таким и никаким другим, а иные варианты исключены в прямом – нехорошем – смысле этого слова.
Отсюда и смысл вкрадчиво-назидательных предложений «договориться». Наверное, о том, что на выборах не должно быть даже намеков на смену власти – на то, чтобы оппозиция реально (с шансами на победу) боролась и за президентский пост, и за большинство в парламенте. Но для непарламентской оппозиции (да и для настоящей оппозиции вообще) такое соглашение неприемлемо в принципе, ибо отрицает ее стержень, основу, смысл существования. Да и нужны ли избирателям оппозиционеры, ставшие играть в странную игру: «мы любим президента по центру», «а мы любим чуть справа», «а мы чуть слева»?
И самое главное: сказанное выше – азбучные истины, на уровне школьного букваря или пособия по арифметике («дважды два»). Однако все больше людей боятся произносить такое даже шепотом. Неужели мы договорились?
«Даже в тяжелое время мы не теряли чувства юмора», – говорил, согласно народной молве, «отец народов». Рисунки Алексея Меринова
Юрий Пронин для ИА «Альтаир»
Присоединяйтесь к нам:
Telegram
Вконтакте Поделитесь новостью с друзьями: