Ни одна мера процессуального принуждения в Иркутской области за последние несколько лет не вызвала столь широкой общественной реакции, причем реакции негативной, как задержание мэра Ольхонского района Сергея Копылова. Когда подобные неприятности возникают у лиц, облеченных властью, отношение чаще бывает иным, причем даже родственники подозреваемого-обвиняемого оказываются в оглушающей тишине, в своеобразном вакууме: не звонит телефон, друзья, знакомые, сослуживцы куда-то исчезают. Но сейчас было с точностью до наоборот: супруга мэра, отчаявшись рассказывать о происшедшем каждому из звонивших, пригласила всех в одно из кафе по улице Байкальской, куда вскоре прибыли около 100 (!) человек, взволнованных судьбой Копылова.
На защиту мэра Ольхонского района в той или иной форме встали самые разные люди: и активисты-волонтеры, тушившие прошлым летом лесные пожары (их точку зрения выразил Сергей Перевозников), и профессиональное сообщество — мэры из Ассоциации муниципальных образований Иркутской области (председатель ассоциации — глава Черемхово Вадим Семенов)...
Вызывает вопросы не только содержание, но и форма действий сотрудников правоохранительных органов (прежде всего, Следственного управления Следственного комитета и Главного управления МВД РФ по Иркутской области). Во всяком случае, красочные «маски-шоу» сами по себе не объясняют, почему, как правило, длительные, требующие сложных экспертиз, проверки по факту нарушений законодательства о природопользовании заменены на этот раз «кавалерийским наскоком». Почему следствие в отношении Копылова возбуждается с молниеносной быстротой? В чем необходимость задержания мэра Ольхонского района уже через несколько часов (!) после возбуждения уголовного дела, причем в ночное время, когда, за редкими исключениями, которых в данном случае не усматривается, запрещено проводить следственные действия?
Согласно действующему законодательству, протокол задержания оформляется либо по месту преступления, либо по месту задержания. Соответственно, решение о мере пресечения выносит суд, тоже находящийся в одном из этих двух мест. Сергея Копылова задержали дома у его матери, на территории Ольхонского района. Вменяемые ему нарушения тоже совершены (или якобы совершены) на территории Ольхонского района. Почему же протокол о задержании оформлен в Куйбышевском РОВД г. Иркутска и, как результат, вопрос о мере пресечения рассматривает не Ольхонский районный суд, а Куйбышевский районный суд г.Иркутска?
«Чудеса» продолжались и дальше. В течение двух суток Сергея Копылова перемещали по всему Иркутску — то в отдел полиции, то в Следственное управление СК, то в СИЗО, то в суд. Тем самым он был лишен общения с адвокатами, а супруга узнала о его местонахождении только через сутки после задержания.
Имел ли вообще мэр Ольхонского района полномочия на разработку природных ресурсов? Быть может, по этому вопросу правоохранительным органам следовало бы обратиться в другие инстанции — например, в дирекцию Национального парка? Нет, следственные действия происходят, как уже сказано, молниеносно. Между тем в прошлом году, во время реконструкции Байкальского тракта под Иркутском, проводимой тогдашним губернатором Сергеем Ерощенко, грунт и песчано-гравийную смесь брали с берега Ушаковки, нанося тем самым большой урон окружающей среде. Но почему-то Следственное управление ни тогда, ни сейчас не обнаружило никаких нарушений...
Неужели перед нами операция устрашения и прикрытия? Прикрытия истинных целей активности именем закона. Ибо чем же тогда объяснить ночной обыск дома у депутата областного парламента Алексея Красноштанова? Чем объяснить удержание в течение суток в условиях несвободы Светланы Кузнецовой, не имеющей субординационного отношения к происходящему?
Избирательность, заказной характер правосудия, нарушения законодательства сотрудниками правоохранительных органов фактически разрушают и само правосудие, и доверие к нему практически всех граждан. Хочется верить, что перед нами не очередной случай из этой цепочки. Однако вопросы и сомнения не исчезают...