Иркутск
До и после: тень Макиавелли над современной Россией
На глаза попался отрывок из давнего, но по-прежнему актуального интервью. Осень 1996 года, с экрана звучат такие слова: «Всем кажется, что если навести твердый порядок жесткой рукой, то всем нам станет лучше, комфортнее и безопаснее. На самом деле эта комфортность очень быстро пройдет, потому что эта жесткая рука начнет нас очень быстро душить». Эти слова произносит заместитель управляющего делами президента России, еще недавно вице-мэр Санкт-Петербурга Владимир Владимирович Путин.
По поводу таких слов можно долго рассуждать и спорить. В конце концов, это не единственное заявление, которое президент сделал раньше (порой уже занимая нынешнюю должность), но не повторит сейчас. Так, за пять лет до крымских событий Путин категорически отверг возможность включения Тавриды в состав России и даже усомнился в адекватности журналиста, заговорившего на эту тему. Было и обещание, что пока он президент, «пенсионный возраст повышен не будет». При желании список можно продолжить, но сейчас о другом.
Владимир Путин в 1996 году: «Жесткая рука начнет нас очень быстро душить». Фото russkievesti.ru
Если вывернуть слова Владимира Владимировича, что называется, наизнанку, то президент во многом предсказал будущее. И предсказал таким образом, что сейчас, в 2019 году, взгляды оппозиции близки к тем, что были у Путина лет 20, а в некоторых случаях и всего лишь 10 лет назад. Едва ли глава государства и его оппоненты имели на этот счет хитроумные замыслы, однако вне зависимости от их воли, как бы сама собой, получилась 100-процентная «зеркалка».
Во всяком сравнении есть неточности, преувеличения или, напротив, преуменьшения. Да, сейчас далеко до стандартов 1937 года, но все же некоторое продвижение к ним очевидно. Пласт информации здесь столь велик, что любой обзор превратится в «растекание мыслью по древу». Поэтому лишь о некоторых из самых вопиющих, абсолютно беспредельных и в то же время неслучайных происшествий, да и то последних трех-четырех месяцев.
Это произвол в отношении журналиста Ивана Голунова. Это крайне сомнительные, если не сказать резче, судебные решения по фигурантам так называемых московских процессов в связи с летними протестами в столице. При этом тихо, без лишней огласки развалилось громко заявленное дело по массовым беспорядкам (статья 212 УК РФ) в связи с их несомненным отсутствием. Но в ход пошли другие статьи – по насилию в отношении представителей правоохранительных органов, по экстремизму, по многократному нарушению правил участия в массовых мероприятиях. С доказательной базой там тоже очевидные проблемы. Но, увы, судебная ветвь власти небезгрешна, как и другие ветви.
Задержание Павла Устинова в центре Москвы. 3 августа 2019 года. Фото kino-punk.ru
Особенно большой резонанс получило дело актера и бывшего росгвардейца Павла Устинова. Там и насилие в отношении полицейских, скажем так, неочевидно (а если попросту – его нет), и даже само участие осужденного в несанкционированной акции протеста 3 августа под очень большим вопросом. Однако – три с половиной года общего режима (прокурор просил аж шесть лет). Почти такой же «коленкор» в отношении Константина Котова, Егора и Кирилла Жукова. Кроме того, была даже попытка через суд лишить родительских прав две семейные пары, оказавшиеся на протестных митингах с малыми детьми.
Кто-то из экспертов убежден, что о юридической корректности тут не стоит и говорить. Мол, главное здесь другое: запугать и отвадить. Но тогда лишь подтверждается, что юридическая, правовая форма только прикрывает политическое содержание. Страшно (чего уж кривить душой) многим и вправду становится, но внутреннего доверия, искренних симпатий к правоохранительной системе этот страх точно не прибавляет. Впрочем, как еще пять веков назад говорил великий итальянец Никколо Макиавелли, а он понимал толк в таких вещах, не столь важно, чтобы любили, главное, чтобы боялись. Любовь переменчива, страх стабилен.
Параллельно нарастает давление и на лидеров общественного мнения, чьи взгляды не совпадают с официозными. Яркий пример – атака буквально по всем гостелеканалам на тележурналиста Юрия Дудя. Понемногу началось еще весной, когда Дудь снял фильм «Колыма – родина нашего страха». А после фильма «Беслан. Помни» и краткой речи журналиста на получении престижной премии, где он призвал коллег не молчать, когда они видят несправедливость, наезды развернулись по полной. И ладно, если бы это была критика – предметная и хотя бы минимально доброжелательная. А то действительно наезды с широким набором оскорблений и без аргументов по существу.
Информационная повестка у Юрия Дудя иная, чем на центральном телевидении. Фото bfm.ru
Сказано вот к чему. Опасения, не станет ли нас душить жесткая рука, были высказаны на высоком уровне. Да что там опасения – утверждения. Недавно мысли из прошлого повторил ближайший соратник президента Сергей Чемезов. Правда, мягко, дипломатично, половинчато в сравнении с Владимиром Путиным образца 1996 года. Оно и понятно – не те времена, другие ветры. Но все же, в целом, в принципе – повторил те слова 23-летней давности.
Из слов Путина и Чемезова очевидно, что удушение свободы происходит не по умыслу и произволу исполнителей-стрелочников (хотя, конечно, не без этого). Главное все-таки – вектор развития страны, который задан наверху. И об отдельных случаях там, наверху, могут действительно не знать. Об отдельных (отдельных, не самых значимых!) случаях не знал и Сталин. Но сама атмосфера в обществе, общая философия развития, политическая и экономическая система, которая делает возможными, множит и масштабирует случаи, о которых только что шла речь – это сфера ответственности государственного руководства. Хотя – очень важно! – руководство не существует в безвоздушном пространстве, его действия опираются на поддержку в обществе. Поддержку и, порой, страх.
«Свобода лучше несвободы», – сказал Дмитрий Медведев в свою бытность номинальным президентом. Теперь он тоже не говорит таких слов. Зато возвращается ветер «глубинной истории». Или, по замечанию Владимира Познера, многие среди нас и еще большее число людей во власти находятся в плену прошлого. Не 1991 или 1996 года, а времени «до того». И оттуда, из вчера, пытаются вести в завтра. О чем, собственно, так четко и убедительно сказал Владимир Владимирович 23 года назад.
Юрий Пронин для ИА «Альтаир»
Присоединяйтесь к нам:
Telegram
Вконтакте Поделитесь новостью с друзьями: