Иркутск
ЕГЭ-2014: свет и тени
Точка зрения представителей Иркутского госуниверситета
Единый государственный экзамен проходил в Иркутской области уже в девятый раз. Согласно данным Института развития образования Иркутской области, в этом году участие в Государственной итоговой аттестации (сдаче обязательных предметов) приняли 12 927 учащихся. Экзамен проходил в 130 пунктах, а за его ходом наблюдали 113 членов ГЭК и 344 общественных наблюдателя. Итоги ЕГЭ можно будет подвести только после того, как станут известны результаты экзаменов по выбору, а также пере- и досдач, проходивших в резервные дни. По имеющимся результатам обработки экзаменационных материалов, только 14 участников ЕГЭ в Иркутской области получили 100 баллов. Если в прошлом году такую оценку по русскому языку получили 34 школьника, то в этом только 11. Прошлогодние скандалы, возникшие из-за «слива» тестов ЕГЭ в Интернет, привели к ужесточению процедур проведения экзамена по всей России. В этом году за учащимися следили камеры, а на входе в учебные заведения были установлены металлоискатели. Мнение иркутян о ЕГЭ и обновленных правилах его проведения выясняло наше агентство.
Виктор ДЯТЛОВ, доктор исторических наук, профессор ИГУ:
«Я университетский преподаватель, поэтому сталкиваюсь не с самим ЕГЭ, а с его результатами. Как родитель я это тоже миновал — мои дети окончили школу при «старом режиме». Внуки еще не доросли. Поэтому могу оценить этот важный механизм системы образования только как просвещенный обыватель с точки зрения здравого смысла.
Что касается уровня подготовки наших студентов — по сравнению с прошлым, лучшие стали лучше, худшие — хуже. Но читать стали много меньше, а это проблема не эрудиции, а качества мышления. Средний уровень упал. Но здесь помимо ЕГЭ есть много и других причин. В частности. Резко сократились конкурсы. Изменился характер мотивации для поступления в вузы. Высшее образование стало массовым и почти всеобщим. Это тоже снижает общий уровень.
ЕГЭ — это инструмент. Если последствия его применения негативны, то это результат стоящей за инструментом стратегии. Понятно, что его применение снижает требования (и, соответственно, умения и навыки) к творческой работе. Все-таки сочинения прежнего времени, при их начетничестве и формализме, учили выстраивать тексты, логически рассуждать. Я не очень высоко ценю способности к запоминанию, особенно при современных информационных технологиях. А вот способности к творческому мышлению становятся все важнее — и дефицитнее.
С другой стороны, снижается субъективизм оценок — а это уравнивание возможностей для доступа к бесплатному высшему образованию выходцев из низов. Это чрезвычайно важно в условиях, когда большая часть социальных лифтов советской эпохи демонтированы, а новые не созданы. Резкое сокращение возможностей для вертикального роста грозит обществу деградацией, а в конечном счете — катастрофой. Конечно, никуда не делась (и не денется в условиях нынешней системы отношений в обществе) коррупция, различного рода злоупотребления. Но это уже проблемы плохого применения инструмента, а не его качества.
В общем, и у прежней системы, и у новой, есть свои наборы плюсов и минусов. И если нынешняя система действует — надо стараться сделать так, чтобы плюсов было больше, а минусов — меньше.
В конечном же счете все зависит от качества учительского корпуса. Если общество (а от его имени и по поручению — государство) позаботится о том, чтобы учитель стал высокооплачиваемой и престижной профессией, чтобы ему не компостировала мозги бесчисленная рать чиновников с их патологической страстью к отчетам, рейтингам и прочей бессмысленной и вредной писаниной, если мы наконец поймем, что только сам учитель лучше всех знает, как ему учить, и не будем стоять у него над душой во время этого творческого процесса, а будем ему по мере сил помогать — вот тогда при любой системе оценки результатов мы получим отлично подготовленные и мудрые новые поколения».
Сергей ШМИДТ, доцент кафедры мировой истории и международных отношений ИГУ, эксперт EГЭ по обществознанию:
«Я большой поклонник ЕГЭ и считаю, что это лучше, чем все, что было раньше. „Косяки“, которые время от времени случаются, решаются технически. Не могу сказать, насколько изменилась процедура проведения ЕГЭ для сдающих, но для проверяющих были введены новые условия. В этом году я проверял обществознание и могу сказать, что теперь работа экспертов проходит под камерами, введен строгий запрет на общение друг с другом, пристальнее следят, чтобы не выходили из помещения без уважительной причины.
В прошлом году мне встречались работы одинакового содержания, по которым видно, что списывали. В этом году ни одного такого прецедента я не видел. Если „косяки злоупотребления“ и были, то значительно меньше. Школьники стали писать короче, меньше лить воды. Три-четыре года назад чувствовалось, что им казалось, чем больше они напишут, тем будет лучше. Сейчас работы стали короче, и проверяющим это удобнее. Более того, не знаю, так настраивают учителя или есть какие-то другие причины, но было меньше работ с частью „С“, где школьники должны рассуждать. Количество таких работ меньше по сравнению с прошлым годом, из чего я делаю вывод, что многие школьники, не рассчитывая на собственные силы, решили не пробовать отвечать на „рассуждательную“ часть. Самое большое количество ошибок (ляпов) происходит в блоке „Правоведение“. По моему мнению, причина здесь в том, что суды, законы, Трудовой кодекс — все это находится за пределами повседневной жизни школьников. Тяжело им рассуждать о политических режимах и лидерстве.
ЕГЭ по обществознанию проводится в нашем регионе уже в девятый раз. На мой взгляд, это самый неудачный предмет, в самом учебнике слишком много схоластики. Все остальные более-менее вписываются в формат экзамена. ЕГЭ — это самая действенная мера против коррупции, которая когда-либо в новейшей истории России применялась».
Сергей ШИШКИН, профессор, доктор юридических наук, заведующий кафедрой конституционного права Юридического института ИГУ:
«На ЕГЭ я смотрю с позиции потенциальных студентов. Все значения пороговых показателей просчитываются вузом заранее, поскольку он заинтересован в высоком образовательном уровне абитуриентов. Не так давно на ученом совете мы рассмотрели пороговые показатели и решили, что независимо от снижения их значений по русскому и математике Рособрдзором РФ наши требования остаются прежними.
Значения пороговых показателей снижают для того, чтобы школьникам выдать аттестаты, а на поступление абитуриентов это не влияет. В этом контексте и университет, и школа — все остается по-прежнему, даже, несмотря на неординарный ход министерства. Мы приняли решение сохранить установленные несколько месяцев назад пороги без изменений. В этом смысле для абитуриентов и работы с ними ничего не меняется. Снижение показателей приводит к коммерциализации высшей школы. Это неправильно. Вузы должны серьезно относиться к подготовке кадров, качественно учить, а это, среди прочего, требует серьезных абитуриентов».
Владимир РАБИНОВИЧ, заведующий кафедрой рекламы ИГУ, доцент, кандидат исторических наук, преподаватель на курсах подготовки ЕГЭ:
«Я — преподаватель вуза, преподаватель на курсах подготовки к ЕГЭ, исследователь современных трансформаций в высшем образовании и, наконец, родитель абитуриентки, сдавшей ЕГЭ в этом году. У меня к ЕГЭ однозначное отношение. Это всего лишь
инструмент, и при этом не самый плохой, для измерения подготовленности школьников. Я не встречал ни одного школьного учителя — противника ЕГЭ. И вся критика ЕГЭ исходит от людей, не включенных в процесс, сторонних. Бороться надо не с инструментом. Есть другие проблемы: несвязанность реформ школы и вуза, отсутствие в школах современных молодых педагогов-профессионалов, стопроцентное поступление в вуз, невозможность в школах объективно оценивать знания, отсутствие вариативности образования. И, главное, отсутствие широкого понимания, зачем нужна реформа, какой она должна быть и к чему привести.
Курсы подготовки к ЕГЭ я веду по истории и обществознанию. ЕГЭ по истории замечательный — равновесный, объективный, корректный, а по обществознанию — отвратительный!
Выпускные экзамены, которые мы когда-то сдавали, и современный ЕГЭ — это вишенки в разных идеологических моделях образования. „Консерваторию“ надо менять!»
Дмитрий МАТВЕЕВ, ответственный секретарь приемной комиссии ИГУ, член Государственной экзаменационной комиссии:
«У меня двоякое отношение к Единому государственному экзамену. С одной стороны, абитуриентам стало проще поступать — они один раз сдают ЕГЭ и рассылают свои результаты в несколько вузов, а с другой, этот экзамен не всегда адекватно отражает уровень знаний школьников. Задания ЕГЭ построены таким образом, что многие вопросы идут на угадывание ответов, особенно в части „А“.
Традиционно школьники хуже сдают предметы по естественным наукам: физике, химии, биологии и математике. Чтобы повысить уровень среднего балла поступающих, который учитывается при мониторинге вуза, мы приняли решение об установлении в этом году значений пороговых баллов ЕГЭ по гуманитарным наукам: литературе, русскому, истории и обществознанию выше рекомендованных Рособрнадзором РФ. Уже сейчас достаточно много обращений от тех, кто не достиг нужного порога по математике или обществознанию. Сколько их будет всего, каковы будут средние показатели по ЕГЭ, еще трудно сказать, но снижать пороги уже нельзя. Они утверждаются вузом до проведения ЕГЭ, еще весной и по требованию Министерства образования находятся в открытом доступе.
Что касается организации абитуриентской компании, то для университета этот процесс с ЕГЭ стал проще: не надо для большинства поступающих подготавливать экзаменационные задания, задействовать значительное количество преподавателей, проверять результаты. Сейчас мы только принимаем документы, проверяем результаты ЕГЭ через федеральную базу свидетельств, выстраиваем рейтинг и зачисляем».
Присоединяйтесь к нам:
Telegram
Вконтакте Поделитесь новостью с друзьями: